Всякий, кто достаточно долго измерял шагами расстояние меж одним краем леса и другим, знает как плутает время меж похожими как родные братья стволами. На него можно наткнуться невзначай, встать на его след, и тогда... тогда не важно куда ты идёшь, ты придёшь именно туда, куда собирался. Без дороги, без единой мысли о том, где находится солнце и почему тебе нужно обойти это дерева посолонь, а ту корягу - перепрыгнуть. Направление перестаёт играть свою роль, расстояние играется. Даже в знакомом лесу тогда можно наткнуться на место, которое раньше ни разу не встречал, или найти петляющую тропинку, выводящую ровно в то место, куда ты шёл, да ещё и быстрее прямой и удобной проезжей дороги. Так оно и в простом лесу бывает, а в волшебном может случиться и не такое.
Этот лес принадлежал волшебному народу. Не магам, не людям, даже не древним духам. Только тем странным существам, о которых мудрецы до сих пор спорят считать их равными себе или нет. Сколько копий было сломано в словесных баталиях, сколько доводов приведено. Только всё было едино, речь была не о том, могут ли маги признать волшебных существ ровней себе, а захотят ли гоблины, кентавры, феи считать недолговечных и склочный людей достойными своего внимания. Пока у них была сила. Но Талиесн, вдыхая аромат сырой земли, знал, что время их уходит. Сэр Годрик одержал великую победу над гоблинами, и это лишь первая из многих. Народу Холмов ничего не останется, как навсегда закрыть свои жилища, и не показываться больше на поверхности, оставив единорогов, драконов и прочих дивных существ дикими тварями. И кентавры... тем, что живут здесь, ничего не угрожает, кроме крупных ссор с обитателями замка. Но и им придётся смириться, что за каждого убитого ученика им придётся платить своей кровью. И прежде, чем пускать стрелу в нарушителя границ, спрашивать... нет, даже просить магов забрать своего детёныша.
Но они-то это знали и без Талиесина. Кентавр - это или воин, или охотник, или звездочёт. Иногда - всё вместе, но никогда - ничего из этого. Они знают будущее, но отменно разбираются в настоящем. И пока они - сильнее.
Только барду нечего было опасаться. Он шёл за музыкой, неслышимой человеческому уху. Да вообще никому не слышимой, кроме него. Но кентавры понимают такие вещи. А если не поймут... в любом случае, умрёт Талиесин не здесь и не сегодня, и до того ему предстоит немало дел.
А потому певец шёл, не скрываясь, но и не производя лишнего шума. Он слушал.

Джулия всё шла и шла вперед. Лес становился всё гуще, пробираться было всё сложнее. По пути она вспоминала, что слышала и читала о единорогах. Питаются они цветами и пьют утреннюю росу, любят купаться в маленьких озерах в глубине леса, живут в глубине леса. Вероятность встретить это существо большего всего была на полянах или около озер. К Чёрному озеру единороги никогда не выходили, Джулия не слышала о подобном, а о наличии в лесу других озёр она не знала. Близко к Хогвартсу их точно не было, дальние же территории оставались загадкой для студентов и, возможно, и для самих основателей. Джулия решила найти поляну в глубине леса и там ждать. Воображение уже рисовало перед глазами картину того, как девушка подходит к единорогу, кормит его яблоком с руки, а потом гладит, и волшебный конь кладет ей морду на плечо. Но это были лишь фантазии, в реальности же её окружал лес, и никаких следов единорогов не было видно. Пока она просто шла, куда глаза глядят, стараясь зайти как можно дальше в лес и при этом сильно не поцарапаться. Густые кусты она обходила стороной, держась поближе к высоким деревьям, рядом с которыми подлесок был не столь высок, и вполне можно было пройти.

Талиесин укоризненно покачал головой. Он не был отважным воином и прекраснодушным юнцом, но оставить в лесу женщину - двух женщин - не может себе позволить ни один мужчина. Когда тени начинают собираться у корней деревьев, когда небесный океан уходит с голубого мелководья в бездонную синь, когда лик Бели отворачивается от мира... нет, в душе бард продолжал быть порядочной скотиной и Ровена вместе с ученицей удостоились нелестных валлийских слов, не сотрясших воздух только потому, что Арфа не любила сквернословие, даже если оно просто проступало на лице её человека. Вместо устного неодобрения Талиесин произнёс:
- Позволь мне проводить тебя, колдунья. Я не силён в сражении, но, может, я буду не обузой, но поддержкой.
"А, может, и спасеньем" - про себя закончил он. Свободный ритм не покидал его и в мыслях с тех самых пор, как в первый раз проснулся он под небом, отличным от людского как чистой воды рубин от брусники.
Певец поправил ремень Арфы и зашагал рядом с Ровеной, неспешно, но и не отставая.
- Кто именно вошёл в центавров лес тебе известно? - спросил он, стоило им двинуться в сторону чащи.

Джулия не заметила, как уснула или задремала, очнулась она от того, что почувствовала рядом теплое дыхание, а затем легкий толчок в руку. Джу повернула голову и нос к носу столкнулась с конём. Но это был не единорог.
Кентавр, - пронеслось у девушки в голове. - Неужели я ушла так далеко, что забрела на их территорию? Ох, что будет.. Она слышала истории об учениках, которые чудом спаслись от этого лесного народа после того, как опрометчиво вторглись на их территорию.
Кентавр был маленьким, по меркам людей ещё ребенок. Он с любопытством смотрел на сидящего перед ним человека. Джулия не нашла ничего лучше, как достать яблоко, которое приготовила для единорога, и протянула на ладони малышу. Кентавр обнюхал гостинец, а затем взял его. Этот малыш казался девушке настолько чудесным, что она просто не хотела верить, что кентавры могут быть опасны и причинить вред человеку. Она сидела и смотрела, как маленький кентавр ест гостинец. Джу было спокойно рядом с ним. Почему же все-таки рассказывают подобные страшные истории  об этих существах? Малыш доел яблоко и вопросительно посмотрел на неё. Джулия ответила ему искренней улыбкой.
- Прости, мне больше тебя угостить нечем. И.. – Джулия посмотрела на садящееся солнце - мне пора идти.
Джулия поднялась с дерева, намереваясь уйти, но не тут-то было. Из-за деревьев выступили две фигуры. Они были раза в три больше этого малыша, и один из них держал в руках лук. Стрела была нацелена на девушку. Джулия безумно испугалась, но всё происходило так быстро, что она даже не успела как-то среагировать.
- Как ты посмела обидеть нашего детеныша, человеческое дитя! - услышала она зловещий низкий голос.
Посмотрев на них большими, испуганными глазами, Джу долго не могла вымолвить не слова. Она не хотела причинить время малышу, напротив, прониклась особой симпатией к нему.
- Я не хотела его обидеть, правда, не хотела... - произнесла девочка,  её голос дрожал от страха.

Отредактировано Julia Morrigan (2012-04-18 19:35:07)

Неразумный жеребец. Боги далёких южных земель подарили похотливым звездочётам половину от человеческого тела, но, увы, оставили им лошадиный здравый смысл и лошадиную же упёртость. Талиесин безмятежно улыбнулся, скрывая от мира желание предоставить Ровене повод продемонстрировать кентавру почему вред, причинённый магам, будет большой глупостью.
- Закон не должен быть помехой жизни, ты мудр и знаешь это, сын лесов, - быть может, хороший друг или мудрец, что знал бы довольно долго барда, и разглядел опасный стальной блеск в глазах Талиесина.
- Почему ты говоришь за них? Ты ведь Её подданный, - спросил второй кентавр, гнедой, безоружный. Он казался моложе своего спутника, но глаза его смотрели на людей с большим спокойствием. Что не делало его более лояльным к двуногим. - Какое тебе дело?
- Я волен говорить, что пожелаю, - ответил бард, гордо вскидывая голову, очень похоже на то, как это делали сами кентавры, - и нет указа Госпожи на то, что люди - ниже всякой живой твари.
Гнедой задумался. Он переводил холодный влажный взгляд с женщины на барда, с барда - на девочку и обратно.
- Закон хранит народ твой от угрозы. Когда твой друг отпустит тетиву, придёт война. Решим же дело миром, и люди не войдут в твой лес за кровью и за мщением. Никто не потревожит обозначенных границ.
Настойчиво, но мягко, Талиесин заговорил, и заговорил как-то по-другому. Как будто пальцы его перебирали струны, и не диалог то был, а легенда, которую хочешь или нет, а будешь растягивать и распевать.
- Это наш лес, от края до края, - недовольно хлестнул себя хвостом по бокам вороной. Талиесин даже не взглянул на него. Тем более, что стрела его была направлена уже на Ровену. Он знал что такое волшебная палочка, маги уже демонстрировали свою силу новым соседям.
- Но мы позволим вам уйти, - сказал гнедой, посмотрев на нерешительно дёрнувшего его за гриву жеребёнка. Тот хотел что-то сказать, возможно, в защиту людей, но не решался, перепуганный переделкой, которую вызвало всего-то безобидное яблоко.
- На этот раз, - яростно добавил вороной, покосившись на собрата. - И горе вам, если кто-то из двуногих снова станет разгуливать по нашему лесу.
Талиесин проглотил ответ, немедленно пришедший ему на ум. И второй тоже проглотил. Вместо этого он улыбнулся и поклонился гнедому, едва сдерживаясь от того, чтобы улыбка не превратилась в жёсткую насмешку.
Более не опасаясь, он развернулся спиной к кентаврам.
- Идёмте, госпожа моя Ровена, и ты, дитя, - сказал он и широким шагом направился к деревьям.